Знавал я людей с вашим даром... Я о готовности обдумывать вздорные идеи.(с)
читать дальше
Глава 2
Нойз довольно улыбнулся, когда маленькая фемка пришла на дежурство вся перемазанная какой-то розовой субстанцией. Автобот поднялся с платформы и подошёл к двери, выглядывая в окошко.
- Что это за художества? – Нойз потёр затёкшие от долгого безделья манипуляторы.
Чёрная фемка не ответила, лишь зло посмотрела и села на стул возле двери карцера. Топливная система автобота жалобно заныла и потребовала обратить на себя внимание, мигая сообщениями в процессоре.
- Меня скоро будут кормить? – диверсант пробарабанил пальцами по стеклу оконца на двери.
Надзирательница помотала головой и промолчала. Закрыв лицевую пластину манипуляторами, она покачивалась взад-вперёд, чем вывела Нойз из себя. Да как так вообще может быть?! Ему, Нойзу, отказывают в необходимом энергоне. Шаркничество!
Приземлив свой корпус обратно на платформу, автобот потушил оптику и стал ждать. Нет, ни о каком здравом подходя к ситуации и речи быть не могло. Нойз решил объявить голодовку и молчанку надзирательнице. Только на неё это не действовало. Фемка так и не подала голоса, оставшись сидеть на своём стуле со стороны коридора. Но всё же Нойз надеялся, что пока его процессор был занят обдумываньем гениального плана заполученния энергона, фемка бесшумно ушла за порцией топлива для заключённого. Обонятельные сенсоры уловили тонкий терпкий запах энергона. Нойз открыл оптику, причмокнул ртом, как бы пробуя запах на вкус, и, будучи уверенным в том, что надзирательница принесла ему энергон, подскочил к двери, чуть ли не размазав свой корпус по гладкой поверхности. Фемка всё так же сидела, пряча оптику в манипуляторы, и покачивалась. Энергона нигде не было видно. Нойз разочарованно промычал что-то невнятное. Чудесные представления энергона в его топливной системе не уходили из процессора автобота, подхлёстываясь запахом. Так, запах! Он всё ещё ощущался сенсорами. И вдруг диверсанта посетила единственно верная, по его мнению, догадка, которую он тут же и высказал:
- Ты съела мой энергон! – возмутился Нойз.
Фемка оторвалась от своего занятия и посмотрела на заключённого.
- Да как ты посмела лишить бедного, избитого боевиконами, защитника жизни еды?! – не унимался Нойз.
Возмущённый до глубины искры, автобот не думал останавливать свой поток речи, выбирая самые смачные, приправленные оскорблениями как самой фемки, так и всей десептиконской фракции, слова. Стоит отметить, что Нойз гордился своим сквернословием. Он знал, что ругаться подобно процессорообделённым гладиаторам и ремонтникам не есть признак воспитанного трансформера, но столь замысловатые выражения мог придумать только один трансформер из академии, и это был Нойз. Но фемка явно не оценила всей глубины посыла чувств и эмоций автобота. По серым щекам лицевой пластины, обрамлённой в чёрный шлем, потёк омыватель.
- Всё автоботы ТВАРИ! Безыскровые твари!!!
Нойз замолк. Он никак не ожидал, что на него будут кричать в таком тоне.
- Я сделаю всё, чтобы ты не попал к алозначным! Ты будешь вечно гнить в этом карцере! – фемка с размаха ударила манипулятором по двери.
Назвать это вмятиной было трудно. Больше пострадал сам манипулятор нежели дверь. Шипя от злости, боли и обиды, маленькая чёрная надзирательница убежала из коридора. Нойз молча отошёл к стене с решётчатым окном.
«Держись, братец, - пронеслось в процессоре автобота. – Кто-нибудь да и покормит тебя».
Почти весь орн Нойз просидел в гордом одиночестве. Голод постепенно сошёл на нет, и теперь автобот почти не сожалел о своей грубости с десфемкой. Когда Нойзу надоело следить за причудливым движением пыли в атмосфере, встал новый вопрос - чем занять свой процессор на этот раз? Не придумав ничего лучше, алозначный отключил оптику и запел.
Зелёному автоботу нравилось видеть удивление на лицевых пластинах однокурсников, когда те убеждались в его способностях к пению. Казалось бы Нойз, задиристый автобот, никогда не упускавший случая нагрубить и сосквернословить, не мог быть причастен к вокальной культуре Кибертрона, да и просто к культуре. Но нет, Нойз пел весьма хорошо. Он не мог сравняться с известными поп-группами Кибертрона, но среди своих знакомых недодиверсант обладал самыми развитым чувством ритма и красивым для вокала голосом. Нойз не любил сочинять текст самостоятельно и просто перепевал на свой манер современные музыкальные хиты.
На этот раз песня была о войне. О солдате, который хотел всех спасти, но не смог, пострадав от атаки своей же фракции. «Молодой солдат» прославился не своим смыслом или актуальностью; песню исполняла высокая пышногрудая фема с минимумом брони. Нойз допел второй куплет и замолк. В коридоре опять протекала труба, и капли с шумом падали в весьма большую лужу. Коридорная лампа всё так же жужала, иногда потрескивая и пугая металлических коррозистов, грызущих капающею трубу. Нойз довольно потянул атмосферу системами и продолжил песню. Алозначный из песни подбежал к спарклингу, оставленному альфами в пустынном городе, и хотел было унести его за пределы города, но ракета системы атмосфера-поверхность планеты не стала ждать полного опустошения города. Специально растягивая последние слова и оттарабаннивая пальцами ритм по поверхности платформы, Нойз услышал всхлип. Открыв оптику, автобот увидел в дверном окошке серую заплаканную лицевую пластину.
- Тебе так нравится творчество Дивы? – спросил Нойз, переворачиваясь на живот и смотря на надзирательницу.
Фемка всхлипнула ещё раз и потёрла манипуляторами оптику.
- Нет, просто песня…грустная… - продолжая шмыгать вентиляционными системами ответила фемка.
Автобот усмехнулся:
- Песня не грустная. На деле Дива даже никогда не была на войне и не представляет себе, что ни один солдат обеих фракций не станет рисковать своей жизнью ради какого-то орущего клубка из металла с ещё неразвитой искрой.
Лицевая пластина пропала из окошка, послышался щелчок замка двери. Карцер тут же наполнил запах горячего обработанного энергона. Надзирательница поставила поднос на платформу автобота и отошла к противоположной стене карцера. Нойз выжидательно посмотрел на фемку, но запах уже достиг датчиков, и автобот накинулся на еду. Энергон был вязким и согревающим, чувствовалась примесь ряда металлов, нужных для нормального функционирования всех систем. Автобот в очередной раз поменял своё мнение о заключении у десептиконов. Уплетая энергон за обе щеки, Нойз поднял оптику на «врага», сидевшего на полу и смотрящего прямо. Энергон быстро исчез из кубов, и в карцере повисло напряжённое молчание. Заключённый не решался заговорить и, как ему казалось, выпустить божественное тепло из топливной системы. Лампа скрежетнула ещё раз, и послышался испуганный писк коррозистов.
Первой молчание нарушила фемка:
- Ты участвовал в настоящем бою? – отстранённо спросила она, глядя всё так же прямо.
Нойз задумался, соврать или нет.
- Нет, не был, - честно ответил автобот, не понимая сути вопроса.
Губы надзирательницы сложились в ухмылку.
- А почему тогда говоришь, что на войне не бывает такого?
Нойз на мгновение задумался. Ответ был банален и прост – так говорят остальные, но автоботу такой ответ не нравился.
- Это не твоё дело, - коротко ответил он, чтобы скрыть свою растерянность.
Фемка кивнула и больше не подавала голоса. Нойзу не нравилось тихое напряжение внутри карцера. Тишина казалась автоботу чем-то материальным, что можно потрогать. И сейчас вязкие щупальца тишины оплетали весь корпус диверсанта, сковывая движения и проникая в процессор, заставляя даже сигналы нейронных цепей передаваться не столь быстро.
«Не молчи, скажи хоть что-нибудь, выстрели в меня, хоть что…но не молчи», - просил про себя Нойз, смотря на надзирательницу. Она, обычная маленькая фемка, наверняка ещё только на обучении, на первых курсах, корпус не сформирован, нет заманчивых изгибов спины и талии. Она больше походила на прямоугольник на ножках, нежели на фемку. Хотя…в этой фемке не всё было просто. Нойз попытался сконцентрироваться. Чёрный корпус, несуразность, отсутствие явного фемского начала и…локаторы?! На голове у фемки были большие для трансформеров чёрные треугольные ауди-локаторы.
- Шарктикона мне в выхлоп, что это?! – возмущенно спросил Нойз, указывая на тонкие отрезки металла , служившие локаторами.
Фемка настороженно посмотрела на пленника и через небольшую паузу ответила:
- Обычные локаторы.
Нойз расхохотался. Обычные локаторы. Вот у него, Нойза, локаторы обычные, маленькие, встроенные под локаторную броню по бокам шлема. А это…
- Это не локаторы, это вышки для вещания радиостанций! – усмехнулся автобот. – Они же огромные!
Фемка насупилась, смешно сдвинув надокулярные сегменты шлема.
После приступа смеха над «вышками», Нойз уже трезвым взглядом оценил лицевую пластину его врага. Слишком вытянутая вперёд, почти без отделения треугольника обонятельных сенсоров от лицевой пластины. Автобот склонил голову на бок, прикидывая, на что же похожа голова фемки.
- Прямоугольник, - наконец выдавил из себя Нойз. – Ты похожа на прямоугольник. На скопление прямоугольников.
- Я не прямоугольник, - возразила фиолетовозначная и издала вокалайзером непонятное скрежетание.
- Прямоугольник! – не унимался автобот, подпрыгивая на платформе от внезапно поднявшегося настроения.
Неожиданная боль в щеке успокоила ёрзующего диверсанта. Нойз тут же приложил манипулятор к горевшей щеке и тупым взглядом посмотрел на вскочившую с пола фемку.
- Я не прямоугольник! – и маленькая надзирательница снова уселась на пол.
Нойз потёр место удара. Пощёчины, конечно, были не редкими гостями в личной жизни курсанта, но впервые его, любимца всех фемок академии, била фемка заведомо младше него. В блоке памяти пронеслись файлы с записями предыдущих пощёчин автобота. Они были и от фемок, и от ботов, и даже от одного дроида, к которому Нойз полез в жажде победить в споре на то, что зелёный автобот сможет переспать с дроидом. К слову, дроид был весьма симпатичным. Для дроида. Но умел только одно - переносить коробки с энергоном с верхних полок на нижние, разворачиваясь при этом на 180 градусов. Тогда Нойз узнал, с какой силой этот дроид поворачивается. Желание утереть нос своему противнику тут же пропало, и побитый дроидом бот отправился в медпункт.
Вскоре нейросистема в щеке перестала отправлять тревожные сигналы в процессор автобота, вероятнее даже потому, что этот процессор был занят другим вопросом, нежели решение проблем нейросети.
- А кто ты, раз не прямоугольник?
Нойзу казалось, что если он не получит ответ на этот вопрос, его процессор сгорит от любопытства, прихватив с собой всю нейросеть в щеке. Этот вопрос был даже приоритетнее чем побег из карцера.
- Я… - надзирательница замолчала.
В карцере опять повисла тишина.
«Только не это!», - пронеслось в процессоре бота. Откинувшись назад и уперевшись спиной в стену, Нойз приготовился к очередному томительному молчанию. Коррозисты со смачным чавканьем прогрызли ещё один слой трубы. Частота встреч капель с полом увеличилась в два раза. Лампа, издав последний в своём функционировании звук, отключилась.
- Меня зовут Бунтарика, - послышалось из темноты.
Глава 2
Нойз довольно улыбнулся, когда маленькая фемка пришла на дежурство вся перемазанная какой-то розовой субстанцией. Автобот поднялся с платформы и подошёл к двери, выглядывая в окошко.
- Что это за художества? – Нойз потёр затёкшие от долгого безделья манипуляторы.
Чёрная фемка не ответила, лишь зло посмотрела и села на стул возле двери карцера. Топливная система автобота жалобно заныла и потребовала обратить на себя внимание, мигая сообщениями в процессоре.
- Меня скоро будут кормить? – диверсант пробарабанил пальцами по стеклу оконца на двери.
Надзирательница помотала головой и промолчала. Закрыв лицевую пластину манипуляторами, она покачивалась взад-вперёд, чем вывела Нойз из себя. Да как так вообще может быть?! Ему, Нойзу, отказывают в необходимом энергоне. Шаркничество!
Приземлив свой корпус обратно на платформу, автобот потушил оптику и стал ждать. Нет, ни о каком здравом подходя к ситуации и речи быть не могло. Нойз решил объявить голодовку и молчанку надзирательнице. Только на неё это не действовало. Фемка так и не подала голоса, оставшись сидеть на своём стуле со стороны коридора. Но всё же Нойз надеялся, что пока его процессор был занят обдумываньем гениального плана заполученния энергона, фемка бесшумно ушла за порцией топлива для заключённого. Обонятельные сенсоры уловили тонкий терпкий запах энергона. Нойз открыл оптику, причмокнул ртом, как бы пробуя запах на вкус, и, будучи уверенным в том, что надзирательница принесла ему энергон, подскочил к двери, чуть ли не размазав свой корпус по гладкой поверхности. Фемка всё так же сидела, пряча оптику в манипуляторы, и покачивалась. Энергона нигде не было видно. Нойз разочарованно промычал что-то невнятное. Чудесные представления энергона в его топливной системе не уходили из процессора автобота, подхлёстываясь запахом. Так, запах! Он всё ещё ощущался сенсорами. И вдруг диверсанта посетила единственно верная, по его мнению, догадка, которую он тут же и высказал:
- Ты съела мой энергон! – возмутился Нойз.
Фемка оторвалась от своего занятия и посмотрела на заключённого.
- Да как ты посмела лишить бедного, избитого боевиконами, защитника жизни еды?! – не унимался Нойз.
Возмущённый до глубины искры, автобот не думал останавливать свой поток речи, выбирая самые смачные, приправленные оскорблениями как самой фемки, так и всей десептиконской фракции, слова. Стоит отметить, что Нойз гордился своим сквернословием. Он знал, что ругаться подобно процессорообделённым гладиаторам и ремонтникам не есть признак воспитанного трансформера, но столь замысловатые выражения мог придумать только один трансформер из академии, и это был Нойз. Но фемка явно не оценила всей глубины посыла чувств и эмоций автобота. По серым щекам лицевой пластины, обрамлённой в чёрный шлем, потёк омыватель.
- Всё автоботы ТВАРИ! Безыскровые твари!!!
Нойз замолк. Он никак не ожидал, что на него будут кричать в таком тоне.
- Я сделаю всё, чтобы ты не попал к алозначным! Ты будешь вечно гнить в этом карцере! – фемка с размаха ударила манипулятором по двери.
Назвать это вмятиной было трудно. Больше пострадал сам манипулятор нежели дверь. Шипя от злости, боли и обиды, маленькая чёрная надзирательница убежала из коридора. Нойз молча отошёл к стене с решётчатым окном.
«Держись, братец, - пронеслось в процессоре автобота. – Кто-нибудь да и покормит тебя».
Почти весь орн Нойз просидел в гордом одиночестве. Голод постепенно сошёл на нет, и теперь автобот почти не сожалел о своей грубости с десфемкой. Когда Нойзу надоело следить за причудливым движением пыли в атмосфере, встал новый вопрос - чем занять свой процессор на этот раз? Не придумав ничего лучше, алозначный отключил оптику и запел.
Зелёному автоботу нравилось видеть удивление на лицевых пластинах однокурсников, когда те убеждались в его способностях к пению. Казалось бы Нойз, задиристый автобот, никогда не упускавший случая нагрубить и сосквернословить, не мог быть причастен к вокальной культуре Кибертрона, да и просто к культуре. Но нет, Нойз пел весьма хорошо. Он не мог сравняться с известными поп-группами Кибертрона, но среди своих знакомых недодиверсант обладал самыми развитым чувством ритма и красивым для вокала голосом. Нойз не любил сочинять текст самостоятельно и просто перепевал на свой манер современные музыкальные хиты.
На этот раз песня была о войне. О солдате, который хотел всех спасти, но не смог, пострадав от атаки своей же фракции. «Молодой солдат» прославился не своим смыслом или актуальностью; песню исполняла высокая пышногрудая фема с минимумом брони. Нойз допел второй куплет и замолк. В коридоре опять протекала труба, и капли с шумом падали в весьма большую лужу. Коридорная лампа всё так же жужала, иногда потрескивая и пугая металлических коррозистов, грызущих капающею трубу. Нойз довольно потянул атмосферу системами и продолжил песню. Алозначный из песни подбежал к спарклингу, оставленному альфами в пустынном городе, и хотел было унести его за пределы города, но ракета системы атмосфера-поверхность планеты не стала ждать полного опустошения города. Специально растягивая последние слова и оттарабаннивая пальцами ритм по поверхности платформы, Нойз услышал всхлип. Открыв оптику, автобот увидел в дверном окошке серую заплаканную лицевую пластину.
- Тебе так нравится творчество Дивы? – спросил Нойз, переворачиваясь на живот и смотря на надзирательницу.
Фемка всхлипнула ещё раз и потёрла манипуляторами оптику.
- Нет, просто песня…грустная… - продолжая шмыгать вентиляционными системами ответила фемка.
Автобот усмехнулся:
- Песня не грустная. На деле Дива даже никогда не была на войне и не представляет себе, что ни один солдат обеих фракций не станет рисковать своей жизнью ради какого-то орущего клубка из металла с ещё неразвитой искрой.
Лицевая пластина пропала из окошка, послышался щелчок замка двери. Карцер тут же наполнил запах горячего обработанного энергона. Надзирательница поставила поднос на платформу автобота и отошла к противоположной стене карцера. Нойз выжидательно посмотрел на фемку, но запах уже достиг датчиков, и автобот накинулся на еду. Энергон был вязким и согревающим, чувствовалась примесь ряда металлов, нужных для нормального функционирования всех систем. Автобот в очередной раз поменял своё мнение о заключении у десептиконов. Уплетая энергон за обе щеки, Нойз поднял оптику на «врага», сидевшего на полу и смотрящего прямо. Энергон быстро исчез из кубов, и в карцере повисло напряжённое молчание. Заключённый не решался заговорить и, как ему казалось, выпустить божественное тепло из топливной системы. Лампа скрежетнула ещё раз, и послышался испуганный писк коррозистов.
Первой молчание нарушила фемка:
- Ты участвовал в настоящем бою? – отстранённо спросила она, глядя всё так же прямо.
Нойз задумался, соврать или нет.
- Нет, не был, - честно ответил автобот, не понимая сути вопроса.
Губы надзирательницы сложились в ухмылку.
- А почему тогда говоришь, что на войне не бывает такого?
Нойз на мгновение задумался. Ответ был банален и прост – так говорят остальные, но автоботу такой ответ не нравился.
- Это не твоё дело, - коротко ответил он, чтобы скрыть свою растерянность.
Фемка кивнула и больше не подавала голоса. Нойзу не нравилось тихое напряжение внутри карцера. Тишина казалась автоботу чем-то материальным, что можно потрогать. И сейчас вязкие щупальца тишины оплетали весь корпус диверсанта, сковывая движения и проникая в процессор, заставляя даже сигналы нейронных цепей передаваться не столь быстро.
«Не молчи, скажи хоть что-нибудь, выстрели в меня, хоть что…но не молчи», - просил про себя Нойз, смотря на надзирательницу. Она, обычная маленькая фемка, наверняка ещё только на обучении, на первых курсах, корпус не сформирован, нет заманчивых изгибов спины и талии. Она больше походила на прямоугольник на ножках, нежели на фемку. Хотя…в этой фемке не всё было просто. Нойз попытался сконцентрироваться. Чёрный корпус, несуразность, отсутствие явного фемского начала и…локаторы?! На голове у фемки были большие для трансформеров чёрные треугольные ауди-локаторы.
- Шарктикона мне в выхлоп, что это?! – возмущенно спросил Нойз, указывая на тонкие отрезки металла , служившие локаторами.
Фемка настороженно посмотрела на пленника и через небольшую паузу ответила:
- Обычные локаторы.
Нойз расхохотался. Обычные локаторы. Вот у него, Нойза, локаторы обычные, маленькие, встроенные под локаторную броню по бокам шлема. А это…
- Это не локаторы, это вышки для вещания радиостанций! – усмехнулся автобот. – Они же огромные!
Фемка насупилась, смешно сдвинув надокулярные сегменты шлема.
После приступа смеха над «вышками», Нойз уже трезвым взглядом оценил лицевую пластину его врага. Слишком вытянутая вперёд, почти без отделения треугольника обонятельных сенсоров от лицевой пластины. Автобот склонил голову на бок, прикидывая, на что же похожа голова фемки.
- Прямоугольник, - наконец выдавил из себя Нойз. – Ты похожа на прямоугольник. На скопление прямоугольников.
- Я не прямоугольник, - возразила фиолетовозначная и издала вокалайзером непонятное скрежетание.
- Прямоугольник! – не унимался автобот, подпрыгивая на платформе от внезапно поднявшегося настроения.
Неожиданная боль в щеке успокоила ёрзующего диверсанта. Нойз тут же приложил манипулятор к горевшей щеке и тупым взглядом посмотрел на вскочившую с пола фемку.
- Я не прямоугольник! – и маленькая надзирательница снова уселась на пол.
Нойз потёр место удара. Пощёчины, конечно, были не редкими гостями в личной жизни курсанта, но впервые его, любимца всех фемок академии, била фемка заведомо младше него. В блоке памяти пронеслись файлы с записями предыдущих пощёчин автобота. Они были и от фемок, и от ботов, и даже от одного дроида, к которому Нойз полез в жажде победить в споре на то, что зелёный автобот сможет переспать с дроидом. К слову, дроид был весьма симпатичным. Для дроида. Но умел только одно - переносить коробки с энергоном с верхних полок на нижние, разворачиваясь при этом на 180 градусов. Тогда Нойз узнал, с какой силой этот дроид поворачивается. Желание утереть нос своему противнику тут же пропало, и побитый дроидом бот отправился в медпункт.
Вскоре нейросистема в щеке перестала отправлять тревожные сигналы в процессор автобота, вероятнее даже потому, что этот процессор был занят другим вопросом, нежели решение проблем нейросети.
- А кто ты, раз не прямоугольник?
Нойзу казалось, что если он не получит ответ на этот вопрос, его процессор сгорит от любопытства, прихватив с собой всю нейросеть в щеке. Этот вопрос был даже приоритетнее чем побег из карцера.
- Я… - надзирательница замолчала.
В карцере опять повисла тишина.
«Только не это!», - пронеслось в процессоре бота. Откинувшись назад и уперевшись спиной в стену, Нойз приготовился к очередному томительному молчанию. Коррозисты со смачным чавканьем прогрызли ещё один слой трубы. Частота встреч капель с полом увеличилась в два раза. Лампа, издав последний в своём функционировании звук, отключилась.
- Меня зовут Бунтарика, - послышалось из темноты.
@темы: Фанфик ИМХО
12.11.2012 в 04:45
Для небеченого весьма грамотно. И не без мысли и не без чувства. Короче, очень!
Продолжааай))))
12.11.2012 в 11:20